Нетрадиционная энергетика, в том числе — на основе возобновляемых источников (ВИЭ), является важнейшим инструментом для обеспечения энергетической безопасности и развития экономики. О перспективах развития ВИЭ в регионах Сибири рассказал начальник управления Департамента возобновляемых источников энергии ОАО «РусГидро» Дмитрий Смолин.
ВИЭ нужна поддержка
— В чем смысл развития проектов на основе возобновляемых источников энергии (ВИЭ)? Ведь доля электроэнергии, вырабатываемая ими, крайне мала.
— Действительно, доля ВИЭ, к которым относятся энергия вод, приливов, геотермального тепла, малых ГЭС (с установленной мощностью менее 25 ГВт), в структуре производства и потребления электроэнергии в России в целом составляет около 1%. В январе 2009 года было принято распоряжение правительства РФ с целью увеличения этой доли в 2010 году до 1,5%, в 2015 году до 2,5%, в 2020 до 4,5%. Цифры скромные, особенно если сравнивать наши планы с планами Европы, где к 2020 году доля ВИЭ должна составить 20%. Но для нас даже 4,5% это порядка 50–80 миллиардов кВтч в год
Глобальное преимущество всех ВИЭ — это энергетическая эффективность, которая определяется как отношение выработанной электроэнергии к той электроэнергии, которая была затрачена не из возобновляемых источников. Генераторы ВИЭ позволяют выработать электроэнергии в несколько раз больше, чем было затрачено на то, чтобы сделать эту установку, смонтировать, запустить. Мы можем, должны сберегать электроэнергию, сберегать ресурсы в результате использования ВИЭ. Это во-первых.
Во-вторых, в долгосрочной перспективе возобновляемая энергетика является инструментом снижения цены на электрическую энергию. В начальный период для развития направления требуется поддержка в форме более высокого тарифа. По истечении этого периода инвестор продолжает работать, но уже «в рынке». Поддержка такого генератора в ограниченный период дает в последующем переход на уровень цен ниже рынка, поскольку у него нет топливной составляющей.
— За счет чего в России будет увеличиваться доля ВИЭ?
— Мы в свое время делали прогноз развития использования ВИЭ с точки зрения тех потенциалов, которые есть в стране. По ветроэнергетике к 2020 году необходимо ввести порядка 7–8 ГВт. Сейчас у нас установленная мощность всех ветропарков составляет около 15 МВт. Ветропарки делятся на оффшорные, которые строятся в море, и оншорные — те, что возводятся на суше. Современные оффшорные ветропарки в Дании, например, обладают высоким — более 35% — коэффициентом использования установленной мощности (КИУМ). У нас в России не так много морских территорий, а те, что есть, являются пограничными. Поэтому у нас основное направление — строительство ветропарков на суше. Причем это не только большая сетевая генерация, но и развитие так называемых многофункциональных устройств — ветродизельных комплексов. Россия, в целом, тратит на завоз топлива на северные территории порядка 5 млрд. рублей, которые расходуются на выработку электроэнергии на дизельных электростанциях. Есть возможность снизить этот северный завоз как минимум на треть, если обеспечить совместную работу дизельной станции с ветроустановкой — ветродизельный комплекс.
— Это развивается?
— Частные инвестиции в такие проекты не идут. Потому что сейчас в изолированных зонах действует система тарифного регулирования, и как только снижается себестоимость выработки электроэнергии, то автоматически снижается тариф, скажем, с 14 до 3 рублей, что не позволяет инвестору вернуть вложенные средства.. Поэтому здесь определенные надежды возлагаем на формирование благоприятных условий за счет развития системы энергосервисных контрактов, применения мер поддержки предусмотренных законом «Об энергосбережении и повышении энергетической эффективности»
— Получается, в законодательном плане ВИЭ не поддерживаются?
— В России определенная среда заложена. Внесены изменения в Закон «Об электроэнергетике», по которому любой генератор ВИЭ имеет право на получение надбавки к равновесной цене. Если его установленная мощность меньше 25 МВт, то он имеет право на получение субсидий на подключение к сетям, поскольку зачастую для отдельных объектов ВИЭ стоимость подключения к сетям сравнима со стоимостью всего объекта. Но подзаконных актов, определяющих механизмы, нет, что является тормозом для развития подобных проектов.
Опять же, у нас весь рынок поделен на зоны. Есть первая — Центральная и Европейская часть России. Сибирь — вторая ценовая зона. Есть еще неценовые и изолированная зоны. Неценовая — это Дальний Восток. А изолированные — Камчатка, Калининградская область. Сейчас законодательно определен механизм поддержки только генераторов ВИЭ, расположенных в ценовых зонах. В отношении изолированных зон, там, где высокие тарифы, есть проблемы северного завоза, некоторый правовой вакуум. И очевидно, что возможность развития зависит от принятия методик по установлению долгосрочных тарифов для такой генерации. В настоящий момент Минэнерго России создало рабочую группу, задачей которой является разработка механизмов поддержки.
«Наши заводы не могут производить ветроустановки»
— Оборудование для ВИЭ — кто его производит?
— Здесь надо идти от технологии. В области геотермальной энергетики, малых ГЭС отечественная промышленность способна производить необходимое оборудование. Есть производители в области отдельных видов биотехнологий. Производство ветроагрегатов в России необходимо формировать практически с нуля. Для того чтобы положить начало, обеспечить подготовку производства нужно сформировать некоторый масштабный заказ. Для этого необходимо провести исследования и сформировать программу: какие агрегаты нам нужны, в каком количестве и в каком периоде, с каким графиком поставок. После этого можно решать вопрос поиска предприятий в Сибири, на Дальнем Востоке, в Центральном регионе, которые бы через кооперацию, трансфер технологий, приступили бы к производству. Конечно, хотелось бы, чтобы все производилось в России. Ведь, если будем развивать ветроэнергетику, то придется отдавать порядка 60% стоимости всех компонентов в Европу.
— Почему не в Китай? Там не дешевле будет?
— Китай пока по качеству не совсем предсказуем. Есть современные требования к установке, она должна работать 20 лет, ежедневно выдавать электроэнергию. Китай сейчас активно наращивает внутренние объёмы, у него обширная программа строительства ветропарков. Я думаю, что страна через какое-то время, как произошло с автомобилестроением, шагнет на мировой рынок и выступит серьёзным локомотивом снижения цен на ветроустановки. Однако для этого необходимо доказать, что китайское оборудование сможет работать 20 лет.
— Вы говорите — нет производства в России. Но в то же время компания «РусГидро» занималась разработками многофункционального технологического комплекса для снижения объема затрат на дизельные генераторы в районах Крайнего Севера, в Сибири...
— Пока есть только технология, концепция. А действующего объекта нет, поскольку нет рынка как такового. Если будет заказ, то решение этого вопроса достаточно простое. Правда, есть особенность для ветроагрегатов, ведь мы говорим о Сибири, где достаточно сложные климатические условия. Здесь необходим другой тип ветроагрегата, который должен выдерживать 50-градусные морозы, иметь систему антиобледенения лопастей. Возможность использования накопителей в виде аккумуляторов тоже ограничена, поскольку пока неизвестны те, которые могут применяться в течение долгого периода времени в этом диапазоне температур.
А суть работы механизма такого многофункционального технологического комплекса простая. Сейчас у нас есть дизель в каком-нибудь удаленном поселке, который «молотит» под нагрузку, обеспечивает гарантированную выдачу мощности, чтобы люди не замерзли, чтобы получили электроэнергию. Ветер, который непредсказуем, соответствующую гарантированную выдачу мощности не обеспечит. Идея в том, что, когда он есть, можно заместить выработку дизелем выработкой ветром. Это замещение составляет примерно от 1/3 до 2/3 выработки дизеля, в зависимости от установки и условий, что позволяет нам сэкономить дизтопливо. И мы можем снизить тариф для населения. Вместо ветроагрегата может быть какой-то блок малой ГЭС, который точно также подключен, или солнечная панель.
Поскольку большинство поселков располагает дизельными генераторами мощностью 200–300 кВт, максимум 1 МВт, соответственно, ветроагрегаты, которые должны быть востребованы — это ветроагрегаты мощностью 100, максимум 200 кВт. И мы готовы этим заняться — был бы заказ!
«Чей лес плавает в Саяно-Шушенском водохранилище?»
— Биотопливо, например, использование отходов переработанной древесины, — одно из направлений ВИЭ. Вот у нас в Сибири леса много. И деревообрабатывающих предприятий — тоже. Это вообще где-нибудь работает?
— На небольших ТЭЦ при деревообрабатывающих и целлюлозно-бумажных предприятиях, использующих отходы этих предприятий для выработки электроэнергии и тепла. Но таких примеров мало, поскольку себестоимость и в этом случае получается выше. Без системы поддержки, стимулирования это не развивается. В Европе древесные отходы перерабатывают в пеллеты — высушивают, прессуют, затем используют для отопления частных хозяйств, для работы котельной. Есть, конечно, риск того, что активная поддержка использования биотоплива приведет к тому, что древесина первой категории будет перерабатываться в пеллеты, поскольку бизнес окажется более выгодным. Но понятно, что здесь можно найти какое-то рациональное решение.
Для выработки электрической энергии на установках с использованием биомассы используется довольно много разных видов биомассы и разные технологии ее преобразования. «РусГидро» этими технологиями не занимается, пока их нет в программе нашего долгосрочного развития. Хотя отдельные проекты мы смотрели, ищем им применение, например, решаем, как использовать плавающую древесину в водохранилищах для производства топливных гранул, чтобы потом использовать на котельных. Работа по сбору плавающей древесины осуществляется в любом случае, но сейчас древесина утилизируется.
— А много вообще собирается древесины с одного водохранилища? К примеру, с Саяно-Шушенского...
— Согласно экспертным оценкам, около 550 тыс. куб метров находится на плаву и заливах лесохранилищах. Наличие древесины является проблемой для энергетиков, транспорта, туризма. Однако для реализации проекта необходимо тесное взаимодействие нескольких ведомств.. Сейчас древесина бесхозная. Она и не наша, поскольку зона затопления не относится к энергетике, она и не региона, она и не лесхоза, поскольку плавает в воде.
— Чья же она?
— Первоочередной вопрос — определить, кто является собственником этой древесины. Разобравшись с этим можно дальше думать, как выстраивать проект.
Малые ГЭС в Сибири
— У нас в Республике Алтай уже давно говорят о строительстве каскада малых ГЭС на реке Чибит. Недавно Алтайский край заявил, что они планируют обзавестись собственной малой гидроэнергетикой. Как Вы оцениваете перспективы малых ГЭС в Сибири, и нет ли у «РусГидро» намерений как-то поучаствовать в развитии этого направления?
— Сибирь — это лидер с точки зрения потенциала малых ГЭС, по выработке, по установленной мощности — это более 38 МВт. Ни один другой регион с Сибирью не сравнится. Мы озвучивали предложения о том, что необходимо актуализировать и сформировать некоторый перечень ГЭС совместно с администрацией Сибирского федерального округа, определить набор речных створов, проработать каждый из них, понять какие методы, какие проблемы есть... Последний раз такие работы проводились в 70–80-х годах. «РусГидро» сейчас заново подходит к программе малых ГЭС. Мы понимаем, что необходимо с учётом развития технологий, оборудования подойти к формированию региональных программ. И Сибирь рассматривается нами как одна из перспективных зон. Строительство малых ГЭС на реке Чибит — интересный для нас проект. Он находится в высокой степени проработки. По заказу Республики Алтай была разработана проектная документация, проект прошел экспертизу на нашем Научно-техническом совете. Сейчас проект малой ГЭС на реке Чибит включен в проект инвестиционной программы компании на 2010–2013 годы.
Одна из серьезных проблем в Республике Алтай — отсутствие собственных мощностей, плюс ограниченная пропускная способность сетей. Она составляет 110 МВт, а эту зиму Алтай пережил с пиком порядка 107 МВт. Нехватка мощностей сдерживает развитие в республике рекреационных зон, горнолыжных курортов. Нужно либо строить сеть, либо развивать собственную внутреннюю генерацию. И предварительные оценки показывают, что строительство новой сети — это порядка 4 млрд. рублей, а строительство ГЭС — менее 3 млрд. МГЭС Чибит — первая очередь каскада, порядка 24 МВт. Проект интересен еще и тем, что в узком ущелье, где планируется строительство ГЭС, нет широкой зоны затопления.
— А есть какие-то регионы в Сибири, где вы выходите с предложениями к администрации о том, чтобы сотрудничать по малым ГЭС?
— Мы определили для себя наиболее перспективные по гидропотенциалу регионы — это Республика Алтай, Бурятия, а также Алтайский край. Нужно только найти общий язык с региональными администрациями.